до 9-ого

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Нет, я неисправима, я снова это сделала...
Так и вижу: мне лет 70, подхожу я в своем экзо-скелете к сенсорной стенке-компьютеру и решаю вернутся в Город.

@темы: Вдруг

---

"Рунная магия" Джоанн Харрис

На одном дыхании дочитала "Рунную магию". Даже страшно подумать, что мне теперь приснится... Кажется мне, я никогда еще не читала описаний столь эпических и одновременно сюрреалистических сцен! А закончилось очень по-семейному)))
Но Локи, естественно, неподражаем)))
А что, продолжения не будет?

@темы: Книгоед

---

Мне очень нравится искать новые книги (порой даже больше чем их читать). Чувствую себя как кладоискатель. Либрусек я почти весь перерыла по своему любимому направлению. Хотя порой случаются сюрпризы (например, "Матильда", оказалось по этой книжке был снят фильм, который я не смогла досмотреть лет 5 назад, вот теперь узнала продолжение)... В магазинах искать книги еще приятнее, но там их обычно мало. А еще я люблю обложки. Просто так, отдельно от книг)
Это я к чему... Увидела у Лиски ссылку на Goodreads, второй день копаю этот сайт, не могу остановится и просто счастлива...
Столько книжек! Столько красивых обложек!!!
Ладно, может там и не так много сокровищ, как мне кажется) Но границы поисков раздвинулись)
И еще... Русский язык намного лучше для книг, чем английский. Самые лучшие, на мой вкус, авторы пишут на английском. Ну, почему!? Где справедливось!?

@темы: Вдруг, Книгоед

---

Игра от Лиски

Я так и знала)

В "Мегамайнде" я была бы дочкой начальника тюрьмы (нравится мне этот персонаж, он чем-то похож на Санту). Как-то раз он возьмет меня на работу, и там я увижу Мегамайнда. Меня, конечно, очень заинтересует, каким образом ребенок моего возраста попал в тюрьму. Поэтому я быстренько смоюсь из папиного кабинета и отправлюсь знакомиться. Так мы подружимся, станем переписываться... Он расскажет мне о своем желании стать самым великим злодеем, и мне оно очень понравится. Так, что я даже помогу ему устроить побег...
Наверное, я и сама стану злодейкой, буду совершать какие-нибудь компьютерные преступления, и много путешествовать по миру (кстати, это я подарю Мегамайнду тех аллигаторов). А потом, узнаю что Мегамайнд стал хорошим и очень разозлюсь. И отправлюсь в город, чтобы вернуть его на путь зла. Чтобы показать, что супер злодеем быть намного интереснее. На собственном примере)))

---

Флешмоб от Лиски

Три вещи, которые мне непонятны:
1. Устройство вселенной.
2. Фанатизм (ну, когда одни люди кричат и визжат, увидев других людей)
3. Местное гостеприимство (Здесь считается, что если к тебе посреди ночи без звонка заявятся малознакомы люди, то ты должен их встречать с готовым ужином, убранной квартирой и улыбкой, это нормально)

Три вещи, которые меня пугают:
1. Необходимость разговаривать с чужими людьми (про врачей я вообще молчу)
2. Всякие беды, которые могут случиться с моими близкими (в особенности, с собаками. У меня даже навязчивый сон про них есть).
3. Неизвестность.

Три вещи, которым мне бы хотелось научиться:
1. Летать
2. Писать
3. Начинать и доводить до конца то, что мне хочется сделать.

Три вещи верхней одежды, которые на мне сейчас надеты:
1. Пижама
2. Очки
3. Пошла, нашла свитер, одела. +15 на улице – холодрыга)))

Три вещи, лежащие на моём столе:
1. Ноутбук
2. Чашка с чаем
3. Книжка (Толкин) – подпорка для ноута


Три плюса моего характера:
1. Мечтательность (+ для меня)
2. Экономность (вроде считается положительным качеством)
3. Воображение у меня вроде есть) В основном, правда, изобразительное.

Три минуса моего характера:
1. Лень (куда без нее)
2. Люблю поспорить. Да. И получаю от этого процесса удовольствие)
3. А вообще я скрытый тиран. Если бы я не боялась людей и дорвалась до власть) О! Я бы всех заставила быть хорошими. Страшно!?

Три вещи, которые я делаю чаще всего:
1. Читаю.
2. Смотрю сны
3. Рисую

Три места, куда я хочу попасть:
1. Англия
2. Исландия
3. Италия

Три имени, которые я использую:
1. Ксюша
2. Ксана
3. Зеленый человечек

Три человека, которые ответят на те же вопросы у себя в дневнике:
1. Лапла обыкновенная, 3 шт))))

---

"Школа в Кармартене" Анна Коростелёва

Давно собиралась написать про эту замечательную книжку. В первую очередь она меня покорила тем, что в ней есть персонаж, которого я принимаю, как новое воплощение Северуса. Зовут его Тарквиний Змейк. И у него все хорошо. Теперь мне не так грустно.

читать

Змейк, преподаватель химии, был малоэмоционален, и обожание студентов скользило по нему, не задевая. Прилипнуть к Тарквинию Змейку таким же образом, как, например, к Мак Кехту, было невозможно: к нему ничто не липло. Змейк поощрял учеников к теоретическому эксперименту, а затем беспощадно комментировал то, что видел:
— На выходе у вас это соединится вот с этим и грянет, я полагаю, взрыв? — мимоходом замечал он. Гвидиона поражало то, как Змейк ухитряется, едва взглянув в их тетради, так точно описать сущность происходящего. Змейк умел, без задержки проходя между рядами, бросать на ходу:
— И тут вы, Горонви, сын Элери, оказываетесь с ног до головы в липкой черной жидкости, которая образовалась у вас оттого, что вы неверно разделили на четыре и не учли свойств первого элемента.
Проходя мимо Афарви, он, почти не глядя в его тетрадь, заметил вскользь:
— Последние пять минут вы дышите метаном. И по полу лаборатории течет вот эта часть вашего химического уравнения, про которую вы совершенно забыли.
Мельком задержав взгляд на Двинвен, грызущей перо над химической задачей, Змейк проговорил:
— Ваш эксперимент очень смел, но хочу предупредить вас, что полученное вами фосфоресцирующее вещество возгоняется и оседает на лицах собравшихся.
Иногда Змейк выражался загадочно. Так, заглянув однажды в бумажные вычисления Энид, он походя сказал:
— Руки.
— Что руки? — испугалась Энид.
— У вас красивые руки, — скривился Змейк. — Между тем вы запутались на втором этапе вычислений, и если я что-нибудь смыслю в химии, вы вот-вот получите атомарный кислород. Мне жаль ваши руки, он оставляет страшные рубцы.
— Ой, — сказала Энид и густо зачеркнула все написанное.
Вообще, чем опаснее была ситуация, тем более краток был Змейк. Поэтому когда один раз, задержавшись на миг возле Гвидиона с его сумбурными расчетами, Змейк сказал: «Ха», Гвидион втянул голову в плечи, уверенный, что он ненароком получил как минимум мгновенно убивающий радиоактивный изотоп, и ему конец. Однако Змейк сказал лишь: «Усложним задачу», — и быстро начертал в тетради Гвидиона другое уравнение, много сложнее только что им решенного.


Еще немножко поразмыслив, Гвидион понял, почему огонь горел в кабинете Змейка постоянно и часто — при открытом окне. Огонь был у Змейка домашним животным. Гвидион мысленно плюнул, осознав, как он выглядел со своим предостережением: огонь всего-навсего подлизывался к Змейку, он хотел забраться к нему на колени и, может, потереться о его щеку. Если бы огонь был кошкой, то, подбираясь к мантии Змейка, он бы мурлыкал. Собственно говоря, он и потрескивал…


В каком-то смысле это конечно пародия на ГП. Но атмосфера совсем другая. Тем более что здесь нет сюжета, так, подборка эпизодов из жизни студентов и профессоров (скорее анекдотов). Плюс валлийская, английская и китайская мифология и эпос (очень малопонятно и интригующе). А одна игра в метаморфозы барда Талиесина чего стоит)))

читать

Первокурсники, помогая друг другу, подталкивая один другого на узкой лестнице, вползли на самый верх башни Стражей, на химию. Они пришли с урока валлийской литературы, по дороге не переставая играть в метаморфозы Талиесина. Это была одна из любимых школьных игр, имевшая не самые простые правила, но внешне состоявшая в нанизывании строк в подражание прологу поэмы Талиесина «Битва деревьев»:
— Я был орлом в небесах, плыл лодкою в бурном море, я был пузырьком в бочке пива и год был морскою пеной, — говорил милый и улыбчивый Афарви, сын Кентигерна, ища глазами того, кто должен был перехватить у него эстафету.
— Я был в сраженье мечом и щитом, тот меч отражавшим, — подхватил Мейрхион, сын Лоури, — я был водой дождевой и был Тарквинием Змейком.
— Ох, сейчас Змейк придет! — сказала Керидвен, но не теряя времени, подхватила: — Я был языком огня и бревном, в том огне горевшим, я был совою в дупле и дуплом, сову…
— Содержащим, — ехидно подсказал Ллевелис.
— Приютившим, — выкрутилась Керидвен. — Светил маяком на скале, ночную тьму разгоняя, семь лет на одежде Мак Кехта я пробыл пятном кровавым…
— Я был рогами оленя и юго-западным ветром, — продолжила красавица Энид, — ошибкой лежал в основе неправильных вычислений, я был еловой корой, высокой травой в долине, был парусом корабля, державшего путь в Канаду…
— Я был виноградной лозой и буквой заглавной в книге, — подхватил эстафету Ллевелис, — семь лет был струною арфы…
— …и в каждой бочке затычкой, — вставил Гвидион.
— …и год — травою морскою, — не смущаясь, закончил Ллевелис, и, склонив голову, с юмором посмотрел на Гвидиона.
— Я был черепицей на крыше, трактатом о смысле жизни, — подхватил Гвидион, — закатным отблеском был и был поломойной тряпкой.
— Я простирался мостом над течением рек могучих, — откликнулась Морвидд, — был посохом пилигрима и мхом на дорожном камне…
— Я был полынью в степи и был отраженным эхом, я был заплатой на юбке торговки любовным зельем, — включился Дилан, сын Гвейра, — был свежим номером «Таймс», поистине это было, малиновой пенкой был и криком в ночи беззвездной.
— Пятнадцать лет я лежал в кургане на Каэр-Керддин, я прялкой был и клубком, был черной дырой Вселенной, — присоединился Клиддно, — кофейной мельницей был, полоской на шкуре зверя, я был рисунком мелком и облачком плыл над Римом.
Конечно, у них не получалось так, как у старших студентов, но все-таки и им удавалось вызвать ощущение полной свободы и безграничной надежности всего сущего, ради которого затевалась эта игра.
— Я был тропой вдоль ручья и веточкой ежевики, фамильным сервизом был четырежды десять весен, — начал Афарви и оборвал, заслышав быстрые шаги поднимающегося на башню учителя.

Мерлин похож на Дамболдора. Только Дамболдлр бывает серьезен, а Мерлин нет.

читать

Дело шло к экзаменам, и по школе распространялась обычная предэкзаменационная суета. Первому курсу задано было написать астрономический трактат в стихах. Стихи проверял Мак Кархи, а астрономию — Мэлдун. Семикурсники, двигавшие во дворе отвал в рамках семинара по археологии, наткнулись в одном из слоев на очки Мерлина. Мерлин подошел, протер свои очки, удовлетворенно насадил их на нос, проставил всем практику по археологии и велел все закапывать. Седьмой курс долго еще после этого спорил, ко времени какого римского императора принадлежал слой, в котором нашлись очки.






И еще много замечательного…

читать

— Черт, боязно даже как-то домой идти, — пожаловалась вскользь Керидвен, выходя вместе с Морвидд и Кервином Квиртом. — У меня там мышь. Доктор Квирт, а что делают, когда мышь?..
— Вы позволите, я зайду к вам? — попросил Кервин Квирт.
И они, не переставая спорить о хорале, точнее, о том, как бы не очень сильно испортить его своей трактовкой, направились втроем в комнату Керидвен.
— Я тут ее задвинула тумбочкой, — оживленно объяснила Керидвен куратору и опасливо указала на тумбочку в углу.
Кервин Квирт засучил рукава, отодвинул тумбочку, открывшую вход в нору, с видом знатока присел перед норой на корточки, накрошил на пол хлеба и попросил не шуметь.
— Когда поджидаешь мышь, — объяснил он вполголоса, — самое главное — вести себя как можно тише.
Все затаились.
— А что, вы играли на валлийском рожке с детства? — шепотом спросила Керидвен.
— Да, — шепотом ответил Кервин Квирт. — Это почему-то входило в одну обойму с дворцовым этикетом, геральдикой и бальными танцами.
— Вот это да! А откуда же вам удалось почерпнуть сведения о реальном мире?
— В детстве, — шепотом сказал Кервин Квирт, — родители привезли меня в эту школу, потому что много слышали о ней. По-моему, слышали они о ней в основном от меня. У них почему-то сложилось мнение, что это какой-то пансион для наследников благородных семейств. Когда они привезли меня в школу, они думали оставить меня здесь года на четыре, не больше. Про 12-тилетнее обучение они, конечно, не знали. Мне страшно повезло. Когда я постучал в дверь, к нам вышел Тарквиний Змейк, который сразу произвел очень хорошее впечатление на родителей своим холодным и высокомерным тоном. Когда мама робко поинтересовалась, достаточно ли это элитное заведение, Змейк, глазом не моргнув, сказал: «Достаточно. На многие предметы здесь вообще допускают только избранных». Это совершенно подкупило родителей и решило мою судьбу. Думаю, если бы они наткнулись на демократичного Мерлина, мне бы в школе не бывать.
— А как же 12-тилетнее обучение? — прошептала Морвидд.
— Через четыре года я сделал вид, что закончил школу. Я вернулся на лето домой, а осенью якобы отправился в поездку по Фландрии, оттуда меня вдруг потянуло в Альгамбру… ну, и так далее. До сих пор разъезжаю.
К тому времени, когда вышла мышь и поела все крошки, Кервин Квирт и девочки были по горло увлечены разговором.
— Никогда не думала, что это такое замечательное занятие — ждать мышь, — шепотом сказала раскрасневшаяся Керидвен. — Нужно сделать это традицией. Приглашать друзей и вообще… Ведь если кто понимает, ждать мышь — это потрясающее развлечение!
— Да, но для этого, — сказал Кервин Квирт, потянувшийся было к мыши, — как ни крути, мышь должна быть.
И он задержал над мышью руку с кружевным платком.
— Верно, — согласилась Керидвен. — Но ведь это же очень хорошо, когда есть мышь, как вы думаете?
— Пожалуй, — в раздумье сказал Кервин Квирт, складывая и пряча платок. — Пожалуй, в этом что-то есть.


Трое старших студентов, отыскав хороший серый валун, катили его профессору Лютгарде на завтрак. Как всякая каменная великанша, профессор Лютгарда питалась камнями. Обмытый волнами Аска серый валун был для нее как булочка, и заметившие это студенты всегда рады были ей услужить. Лютгарда, со своей стороны, в холодные зимние ночи, особенно если не хватало дров для камина, одалживала студентам свои запасные шерстяные носки, в которых хорошо было спать как в спальном мешке. Студенты говорили при этом, укладываясь в носок: «А вообще-то наша Лютгарда очень изящная. И нога у нее маленькая. Вдвоем в ее носок никак не втиснешься».




Доктор Диан Мак Кехт, давая уроки первой помощи, широко пользовался тем, что он называл «подарок судьбы». Если, к примеру, намечался урок по укусам змей, но кто-нибудь приходил на него с вывихом, урок сразу же превращался в занятие по вывихам. В таких случаях Мак Кехт очень действенно утешал пострадавшего, говоря: «Это образцово-показательный вывих. Вы молодец, Телери. Просто молодец» или: «Это классическое попадание ноги в спицы велосипедного колеса. Просто классическое. Уж не знаю, как мне вас и благодарить, Шонед». После такой похвалы Шонед, счастливая и гордая, сидела на лабораторном столе весь урок с закатанной до колена штаниной и с удовольствием позволяла хлопотать над гематомой у себя на ноге.
Особенностью уроков первой помощи, в отличие от настоящей медицины, которая начиналась со второго курса, было то, что на них не разрешалось пользоваться никакими приборами и инструментами. К примеру, отсасывать змеиный яд лучше через трубочку, но Мак Кехт с улыбкой говорил: «Случай произошел в дремучих лесах Броселианда. Почему вы думаете, что у вас есть при себе стеклянная трубочка?» В проклятых лесах Броселианда, разраставшихся с каждым уроком все гуще, у них каждый раз не оказывалось при себе ровным счетом ничего, и Мак Кехт учил их выкручиваться из положения, обходясь парой рук и простейшими подручными средствами.
…Третье подряд занятие было посвящено шестнадцати способам исцеления от несчастной любви, предложенным Авиценной.
— Кто у нас жертва? — сосредоточенно спросил Мак Кехт, отводя с лица свои удивительные волосы. После недолгого шушуканья вперед выступила маленькая Крейри, — ее почему-то приняли в школу в четырнадцать лет, и она была младшая в классе, — и сказала с тяжелым вздохом: «Сегодня, наверное, я».
Мак Кехт поднял ее, посадил на лабораторный стол, посмотрел ее зрачки, оттянул веко, попросил высунуть язык и сказал:
— Да, все признаки безнадежной страсти налицо. Сколько уже времени? — наклонился он к пациентке.
— Почти две недели, — доверчиво сказала Крейри.
- Очень долго, — серьезно сказал доктор Мак Кехт, пряча улыбку. — Предлагаю испробовать сегодня последний из способов Авиценны: «Если ничто не помогает…» …Лливарх-ап-Кинфелин!
— «Если ничто не помогает, пациент отказывается есть и чахнет на глазах, следует призвать старых злоязычных бабок и заплатить им за то, чтобы они хорошенько очернили предмет страсти в глазах пациента», — процитировал наизусть Лливарх.
— Прекрасно. В роли старых злоязычных бабок себя попробуют… Керидвен, дочь Пеблига, Ллевелис, сын Кинварха, Энид, дочь Элинед и-и… я думаю, Горонви, сын Элери.
Названные лица вышли вперед, посмеиваясь.
— Назовите теперь мне на ухо этот источник страданий, — сказал Мак Кехт, наклоняясь к Крейри, — закройте глаза и больше ни о чем не беспокойтесь.
Крейри подлезла под волосы Мак Кехта и шепнула что-то ему на ухо.
Мак Кехт подошел к старым бабкам и тоже шепотом сообщил: «Дильвин, сын Олвен, с третьего курса. Вы знаете такого?»
— Знаем, — сказали все четыре бабки.
— Отличный парень, — буркнул Ллевелис.
— Молчи, идиот, — сказала ему Керидвен, показывая глазами на страдалицу Крейри.
— Случай произошел в лесах Броселианда? — спросил сквозь зубы Горонви у Мак Кехта.
— Гм… Ну, будем считать, что да, — ответил удивленный Мак Кехт. — А что?
— А то, что я надел бы мусорный бачок ему на голову, этому Дильвину, — сказал Горонви, которому самому нравилась Крейри.
— Последнее указание: поносить вы его должны на чем свет стоит, совершенно не сообразуясь с истиной, — тихо велел Мак Кехт. — Только так вы сможете ей помочь, — и он дал знак начинать.
— Да утопленник, пролежавший неделю в воде, в тысячу раз краше него! — начала злоязычная бабка Энид. — Одежда на нем наизнанку, а вывернул бы, люди бы диву дались, какая грязная, а отстирали бы, увидели бы, что краденая…
— От него и черти отступились — видят: тут хуже не испортишь.
— У него в родне водяная крыса была, и та от него отказалась, как поближе присмотрелась…
— Он на рынке отбивными торговал, за подметки выдавал; встретился с улиткой — семь миль бежал без оглядки!
— Он в храмовый праздник в церковь ехал на метле, да еще погонял…
— Собрался в город на танцы, дверь найти не сумел, пришлось дыру в стене прогрызть, — быстро вставила Керидвен, пока Энид остановилась набрать воздуха. — От большого ума за луной в пруд нырнул, сетями вытаскивали…
Крейри хохотала и радостно била ногами, но было видно, что Дильвин от всех этих поклепов становится ей только еще милее.
— Стоп, стоп, стоп, — вскинул руку Мак Кехт. — Так не пойдет. Всякая клевета должна быть продумана и хотя бы отдаленно похожа на правду.
— Да он до сих пор темноты боится, ей-богу, — начал второй заход Ллевелис. — По плющу на Винную башню залезть ему слабо — подтянуться на хилых ручонках никак не может…
— Местный акцент у него такой, как будто он из деревни Большие Козлы графства Крокодилшир…
— Я как-то заглянул через плечо, что он читает, — оказалось, букварь по складам…
— Неправда! — взвизгнула Крейри.
— Вы никого не можете очернить даже на три динара, — определил Мак Кехт. — Садитесь. Послушайте, как это делается.
Он сел подле Крейри и сварливо-замогильным голосом начал:
— На лице его написаны все пороки. Никого еще не доводила до добра чрезмерная склонность к сомнительным удовольствиям. При его увлечении вином долго он не протянет. Врожденная жестокость с годами будет проявляться все больше и больше. Женщине, которая согласится быть рядом с ним, чтобы подпирать его, когда он возвращается из кабака, я советовал бы обзавестись большой дубиной, чтобы отбиваться от него, когда он протрезвеет, — веско говорил Мак Кехт. — Привередливость и склонность к нытью, угрюмость и самовлюбленность его с годами будут все более и более невыносимы. — Хорошо, что у Крейри были закрыты глаза, потому что Мак Кехт, говоря все это, показывал ей козу-дерезу. — И не так прискорбна нищета сама по себе, как нищета под одной крышей с человеком, который охотно заложит и перезаложит собственных детей за кварту пива. Разве он стоит вас? Достаточно вспомнить, как он выглядит: один глаз косит, волосы с Рождества немыты, в ушах цыганка ночевала…

<...>
Когда дверь за будущим пиктологом закрылась, доктор Мак Кехт вновь повернулся к сидящей на столе Крейри.
— Ну как? — спросил он.
Крейри сглотнула, приложила руку к сердцу и не веря себе сказала:
— Не может быть… кажется, прошло.
Горонви, шансы которого сразу повысились, радостно подбежал к ней, чтобы снять со стола.
— Да, — сказал Мак Кехт, — шестнадцатый способ Авиценны осечек не дает.




На латыни занимались речью из кувшина. Орбилий Плагосус рассадил всех по складу ума и откупорил один из высоких кувшинов, стоявших у него в углу в количестве нескольких десятков штук. Кувшины доставляли старшие студенты, путешествующие повсюду: они залавливали туда для Орбилия живую звучащую латинскую речь — прямо на рынках и площадях. Разумеется, выпущенная из кувшина речь вылетала и больше ее было уже не поймать, поэтому Орбилий перед тем, как торжественно вынуть втулку из кувшина, призывал всех слушать очень внимательно. «Речь слышалась на рынке в Риме в консульство Л. Туллия и М. Лепида, в месяц секстилий, за четыре дня до ид; почти 15 минут», — зачитал он запись грифелем на боку сосуда.
— Ну что ж, я открываю, — сказал он в тишине.
Фоновый шум на рынке в Риме был большой. Скрипели повозки, кричали ослы, вопили дети. Кто-то обращался к прохожим:
— Кто скажет, как пройти мне в храм Портуна на Бычьем форуме?
— Это который украшен по всему фронтону страшными рожами? — спросил у него один.
— Да, это где вчера Тит Манлий блевал возле статуй предков, — подсказал другой.
— Флавий Постумий говорил мне на днях, если, мол, нужно нанять какого-нибудь громилу для темного дела, храм Портуна — это место, где не подведут. И возьмут недорого, — продолжал первый.
После нескольких следующих характеристик этого уголка Рима Гвидион мельком подумал, что на месте спрашивавшего он не стал бы испытывать столь острого интереса к этому храму. Между тем кто-то все время громко нахваливал копченые сыры. На шестой минуте первокурсники расслышали, что некто Квинкций, кажется, приценивается к оливкам.
— Что ж это ты, Диодор, такую заламываешь цену? Уж для меня ты мог бы сделать скидку, — кажется, не первый день меня знаешь.
— Вот оливки из Аттики — эти, понятно, подороже. Эти из Мегар, — пожалуйста, дешевле. Подумай сам, Квинкций, — ведь если я запросил, как ты говоришь, лишнего, то меня покарают и местные боги, и боги наших оливковых рощ, и еще бог торговли, и наши городские боги-покровители. Так есть ли мне резон обманывать тебя?
— Вот эти, крупные, из Аттики, говоришь?
Тут всех перекрыла какая-то матрона с громоподобным голосом, выбиравшая зелень. Как показал дальнейший разговор, имя ее было Спурия.
— Фурия, — прошептал Ллевелис.
Орбилий тут же настучал ему указкой по макушке.
Спурия объявила всю зелень залежалой и затем описала, как должен выглядеть настоящий сельдерей. После ее смачного препирательства с торговцем всем захотелось сельдерея. Все сглотнули слюну. Но тут общее внимание переключилось на простачка Септимия, который покупал рыбу. Морскую рыбу он брать не хотел; ему нужна была редкостная речная рыба, причем в количестве, достаточном для устроения свадьбы на 30 человек. Тут нужно сказать, что сам он эту баснословную речную рыбу никогда не пробовал и, почти уже согласившись выложить за нее полторы сотни сестерциев, одновременно опасался, что эта диковинная рыба вообще несъедобна либо ядовита. Удалось ли всучить Септимию леща, все так и не узнали, потому что кувшин издал последние свистящие звуки с самого донышка и иссяк. Это было обидно. Ллевелис даже подошел к опустевшему кувшину, поддернул рукав, засунул туда руку по локоть и поскреб там на донышке.
— Куда только не пробираются наши девятикурсники! Пронырливы невероятно. Вот, у меня тут есть запись чуть ли не из покоев Цезаря. Правда, всего три минуты, — сказал Орбилий, поглаживая бок кувшина. — Но на это и не надейтесь. Раньше июня не получите. Итак, что вы поняли из услышанного?
Когда все, перебивая друг друга, описали сцену на рынке так полно, как только могли, когда было сказано все, решительно все, Орбилий дал знак говорить самой малочисленной и обычно хранившей молчание группе R, к которой относились малозаметные Арвен, Эльвин и Телери. Те переглянулись и начали:
— Там был фонтан…
— Странно, что на простой базарной площади фонтан, да? Вот бы в Кармартене на рынке!..
— Вот этот вот… Диодор, да? У него позади, по ту сторону прилавка, жарились каштаны, что ли, — они лопались на огне.
— Интересно, что там тоже в орлянку играли, прямо как у нас, да?
— А Спурия тащила за собой ребенка.
— Ребенок был сопливый, он все время шмыгал носом.
— Он не сопливый, просто Спурия до этого дала ему затрещину, потому что он клянчил игрушечную мельницу. Там рядом продавались.
— Да, а этот мастер потом быстро собрал свои игрушки, и стал подгонять бедного осла… На него все навьючил…
— Он хотел успеть до грозы.
— Но он не успеет, потому что гроза уже близко.
Все другие слушали, пораженные. Им каждый раз хотелось спросить у группы R, откуда они все это взяли, но они знали, что группе R так же хочется спросить у них, как это им удалось запомнить и так стройно изложить общий смысл разговоров. Внимание, полностью отданное мелким деталям, было свойством их склада ума.

@темы: Все, что делает меня счастливой, Книгоед

---

К нам в окно запрыгнула лягушка

@темы: Вдруг

---

Белая лошадь - горе не мое

Смешно конечно, но...
Грустно

@темы: Книгоед

---

Книга счастья. Эпизод второй. День первый

1. Сделали собаке операцию и (тьфу-тьфу-тьфу) чувствует она себя хорошо)
2. Рисунок хоть и медленно но творится. Одно я поняла - лица я рисовать уже наловчилась, а вот все остальное...
3. Читаю Заколдованную Эллу. Нравиться. Очень. И читать на английском её легче, практически все понятно)))
4. Видела стрекозу, с красным тельцем и какими-то красными крапинками на крыльях... Странно, но красиво.
5. Стрекозу я сфоткать не успела, зато

вот

вот

Неизвестное мне растение



Бражник





Еще два неизвестных мне цветка

@темы: Все, что делает меня счастливой, Книгоед, Фотообзор

---

Хочу шейный корсетик

@темы: Вдруг

---

Мегамайнд

Megamind by *homesadist on deviantART

Думайте обо мне, что хотите, но я не удержалась))) Зато сколько удовольствия, рисовала - и глупо улыбалась)
И как только дримворковцы придумали такой мир, где у Метромэна было больше поклонниц, чем у Мегамайнда ( даже злого) - нонсенс...

---

Когда в твоем доме одиннадцать собак, самым часто употребляемым словом становится слово "ТИХО!!!"

---

Что-то мне перестало нравится море. Трястись три часа в машине, причем по таким извилинам, и все ради пляжа, под завязку набитого людьми. Даже и не в этом дело, морской пляж - слишком открытое пространство... под солнцем...
Зато я поныряла с камнями, правда на дне тоже были одни камни и ничего интересного. Думаю, мне больше понравилось бы море весной или осенью, когда купаться еще нельзя, зато можно ходить по берегу и собирать бутылочные изумруды и песочный замок построить.

Короче, наш выбор речка с берегами, поросшими деревьями. И пусть там немного илисто, зато десять минут пешком от дома.

А вообще, просто я обгорела и до сих пор чувствую себя такой уставшей...

---

Лягушечка

Tree frog by *homesadist on deviantART


Между прочим бутон, на котором она сидит, толщиной с мизинец.

@темы: Фотообзор

---

Циркуляция творческой энергии: Сразу после прочтения чудестной книги, посмотра хорошего фильма, мультика или просто красивой картинки, страшно хочеться творить...
... но вечно что-то успеет отвлечь

@музыка: Arrietty's Song

@темы: Вдруг

---

Меня здесь нет

До 28-го

---

Подарок для Лиски

The story that really happened by *homesadist on deviantART

Иллюстрация к похищению невесты)

---

А у нас лунное затмение... И я не могу его правильно сфотографировать. Получаются только красные разводы Обидно